Суррогатные коммуникации пришли всерьез и надолго

Суррогатные — это коммуникации, которые лишь выдают себя за стандартные, на самом деле нарушая их основные законы.

Георгий Почепцов, ZN.ua

Например, соцсети, передают не объективную информацию, а субъективную, зависимую от мнения большинства. Зачастую они содержат в себе инструкции по изменению поведения получателя в нужную для коммуникатора сторону. Отсюда берут свое начало все искажения, о которых сегодня много пишут, называя их емким, но непонятным словом «фейк».

Рассматривая и анализируя их по законам коммуникации, мы совершаем ошибку. Практически все новые типы коммуникации уже давно являются суррогатными, или квазикоммуникациями. Особенно ярко это началось с советских кино и телевидения, взваливших на себя функции пропаганды. Так просто искусство стало одновременно искусством пропаганды. И другого пути не было, поскольку в тоталитарном государстве нет иного источника финансирования, кроме государства. Такой же вариант имеет украинское телевидение, распределенное между олигархами. Или российское, когда охватывающие основное население несколько каналов тоже принадлежат государству. То есть независимость медиа — всего лишь иллюзия, поскольку на каждом таком «независимом» информационным потоке работает зависимый топ-менеджер, управляемый извне. А главные кукловоды сидят в другом месте.

Суррогатные коммуникации заменили прошлую внешнюю цензуру, где существовали четкие списки запретных тем и людей. Теперь такие списки стали внутренними, а каналы различаются, скорее, тем, кто не может на них появиться, чем тем, кто может. И, конечно, есть списки приглашаемых экспертов, призванных озвучивать нужные на данный момент истины, уводя внимание от тех, которые населению знать не следует. 

Все это результат усилий по обузданию «информационного буйства» соцмедиа, пришедших на смену телевидению. Прошлое телевидение доносило нужную точку зрения столь мощно, что ему особо не требовалось бороться с контрмнениями, обитавшими на кухне советского человека.

Телевидение было феей, легко обволакивавшей каждого своим шармом. Это давало возможность заглушить рациональность, погрузив зрителя в иномир. Это был мир «прекрасного далеко», активно заменявший реальность и трактовавший ее в нужном направлении.

Советский человек был переполнен политической информацией. Он знал столицы всех стран, даже секретарей компартий за рубежом. Это была «правильная» картина мира, вытеснившая все иные. Зато ее знали все, от мала до велика. Даже в школе были еженедельные политинформации, а во дворах — агитплощадки. Нехорошие зарубежные голоса, которые реинтерпретировали советское телевидение, глушились, отчего «правильный» мир становился еще «правильнее».

Появившиеся с Интернетом соцмедиа попытались нарушить идеальную картину одномерного мышления, задаваемого телевидением. Они запустили множество информационных «ручейков», что привело к такой же множественности транслируемых истин. В результате каждый мог найти ту точку зрения, которую считал наиболее близкой к своей. И это оказалось главным счастьем соцмедиа — слышать то, что радует ухо.

Феномен современной поляризации общества ведет свое начало также из этого желания держаться за такую свою истину, не признавая правильным иное мнение. Для советского и постсоветского человека, а они различаются не так сильно, это еще большее разрушение модели мира, поскольку мир прошлого был понятным и логически выверенным, ибо его системность резко контрастировала с тем хаосом, к которому мы пришли сегодня. Что бы мы ни говорили, но советская модель управления не пускала на арену непрофессионалов. 

Сегодняшний Интернет дал голос всем, но когда все говорят, некому слушать. Интернет запускался, среди прочего, и для того, чтобы разрушать авторитарные режимы, поскольку с помощью Интернета право громкого голоса получают малые группы, информационно и неинформационно «задавленные» при авторитарном правлении. Этим, в том числе, пытались разрушить радикальный ислам, благодаря предоставлению голоса умеренным мусульманам.

Современные телевизионные политические ток-шоу, со своими криками и оскорблениями, по сути перенесли эту модель «войны» с иным мнением на телеэкран. Теперь уже там носитель иного мнения предстает как полный «идиот», функцией которого является оплачиваемая работа в роли мальчика для битья, как информационного, так и физического. Такие системы хороши для отчетности перед начальством, но их эффективность падает после того, как они достигают определенного уровня в информировании своих сторонников. На противников они вообще особо не действуют. Кстати, и сама Россия, заложившая самый крупный пропагандистский ресурс в такие программы, начинает признавать неэффективность подобных ток-шоу.

Холодная война стреляла информационными снарядами. Война нарративов во многом выигрывалась СССР. Это происходило по двум причинам. С одной стороны, Советский Союз имел более системную и непротиворечивую картину мира, с помощью которой можно было четко объяснить все, включая новые события. С другой — советские нарративы для стран третьего мира объясняли их трудности тем же квазисоветским нарративом, что все зло идет с Запада.

Суррогатные коммуникации дают голос тому, кому следует, и видят в мире только то, что следует. Это такой информационный пузырь, в который могут попадать целые государства, когда свобода слова в них не может быть обеспечена ни политически, ни финансово. В Украине также все олигархи были всегда за свободу слова, имея в виду их собственное слово и видение мира под своим углом зрения. 

По сути, суррогатные коммуникации сформировали и феномен постправды. Соцмедийная правда перестала конкурировать за достоверность, она конкурирует за наибольший охват аудитории. По этой причине на первое место выходит негативизация таких информационных потоков, ибо всех нас тянет к негативу.

Получается, что даже бесплатные соцмедиа примерили на себя коммерческий формат — борьбу за внимание аудитории. Люди стали бороться за лайки и прочие вещи, которым измеряется реакция других людей на твой текст.

С другой стороны, эту вовлеченность в чужой текст с попытками его постить, комментировать, ставить лайки и т.д. исследователи считают важным компонентом, который делает текст своим и облегчает его вхождение в наши мозги. К тому же человек постит чужой текст, получает за него лайки и становится как бы наравне с автором. А человеческое тщеславие всегда было двигателем прогресса.

Суррогатные коммуникации породили вместо правды постправду. Это не ложь, поскольку так считают если не все, то очень многие. У Е.Шварца есть прекрасная фраза в «Золушке»: «Когда-нибудь спросят: а что ты можешь, так сказать, предъявить? И никакие связи не помогут тебе сделать ножку маленькой, душу — большой, а сердце — справедливым». Сегодня он написал бы по-другому: никакая фея не может превратить фейк в правду, даже если этого хотят все.

Постправда, хотя этого названия тогда не было, была сильной опорой советской пропаганды. Люди во многом верили в то, что им говорили с экрана. Сегодня политики тоже верят в то, что говорят и провозглашают. Однако в их слова люди стали верить все меньше. Но таковы правила игры нового века. Сегодня политики научились искренно смотреть в глаза, одновременно продвигая свою постправду.

Каждое поколение все равно несет в себе часть той постправды, которая была правдой в дни их юности, ибо в юности ты веришь тому, что говорят вокруг. Цинизм и недоверие приходят потом. Но только студенты могут выйти на площадь в Париже, Пекине, Праге и Киеве, поскольку старшее поколение уже подпало под навязанные ему правила власти.

Будущее человечества не совсем понятно при замене правды постправдой. Это как переход от традиционной печати к телесериалам. Даже не трогая полюс альтернативной реальности, мир телесериала сохраняет в неизменности только ключевые точки нашего мира. Но правда потихоньку ушла, не оставив ничего взамен. Правда была универсальной, постправда принадлежит той или иной социальной группе.

Раньше правды боялись, сегодня постправде радуются. Правда — из мира работы, постправда — из досуга. Человечество, как наркоман, все время стремится погрузиться в досуг. Отсюда всплеск телесериалов, видеоигр и прочего окружающего нас. Это одновременно возврат к более древнему и более мощному видеоканалу, который теперь стал эксплуатироваться максимально.

Суррогатные коммуникации породили мир без правды, но с постправдой. Живущий постправдой человек может быть назван постчеловеком. Его цели близки и просты, они далеко не отходят от его тела, в то время как человека больше беспокоила его душа. Тело победило душу в той новой цивилизации, которую человечество строило-строило — и, наконец, построило.

Пропаганда вроде бы объявлена мертвой, но интересно, что техгиганты, пришедшие на смену традиционным медиа под флагом нейтральности, влияют на нас не меньше. Гугл —основной поисковик для большинства пользователей во всем мире. Казалось бы, у него не может быть влияния, раз он всего лишь выдает нам чужую информацию. Но влияние оказалось в порядке выдачи информации. Люди смотрят только первые три-пять ссылок. Кто-то может посмотреть и десять, но никто и никогда не переходит на вторую страницу. Таким образом, выдав одну информацию в начале, а другую — в конце, можно построить чисто техническими руками новую модель мира.

Вспомним, что и перестройка смогла делать свои робкие шаги только тогда, когда власть сама же стала разрушать свою советскую модель мира. Только разрушив ее, можно было вводить новую, где уже были новые герои и новые враги. А история как раз и пишется о героях и врагах. То есть можно было писать совершенно новую историю, что было невозможным без такого предварительного системного разрушения прошлого.

Мы видим вокруг нас только тот мир, который записан в нашей модели мира. Тот, кто владеет правилами построения этой модели, и является подлинным властелином мира. Сейчас на эту роль претендует техгиганты, или те, кто стоит за ними. Гугл расскажет, Нетфликс покажет, а сидящие по всему миру в комфортных креслах пользователи будут кивать головами, вперившись в экраны широко раскрытыми глазами. 

ZN.ua