Как выиграть информационную войну

Доктор филологических наук, профессор, заслуженный журналист Украины Георгий Почепцов  о том, как распознать информационную войну и что нужно сделать, чтобы в ней выиграть. УКРОП делится интервью эксперта, которое он дал для mymedia.org.ua.

— Мы видим, что война между Украиной и Россией идет не только в зоне АТО, но и в информационном поле. Когда на самом деле она началась?

Информационные войны идут постоянно, они просто становятся более заметными нам из-за появления проявлений системности и управляемости информационных процессов. Украина и Россия имели по меньшей мере три газовые войны, множество торговых войн, каждая из которых обязательно имела информационный компонент, настроенный на решение какой-то проблемы в физическом пространстве.

Информационные война — это слово из журналистского лексикона. Военные используют термин информационная операция. Там всегда аудитория будет достаточно четко определенной и более узкой, более четкими будут и цели, и временные промежутки.

России для использования военной силы необходимо было разделить Украину на «правильную» и «неправильную», поскольку все мы выросли в советской парадигме «братских народов». А как можно применять силу к братскому народу? Поэтому Украина все время негативизувалася, что позволило в нужное время заговорить о нелигитимний власти, о хунте, о бандеровцах-неонацистах-фашистах. В этой модели именно они — «неправильные» — захватили власть, а жертвой стал украинский народ, братский, который и нужно защитить. Это модель «герой, жертва, вор». Эта же модель была использована и во время российско-грузинской войны 2008 года. Кстати, и та, и наша война прошли на фоне Олимпиады Пекин, Сочи, по замыслу конструкторов должно было смягчить удар мировых СМИ.

— Кто начал эту информационную войну? Кто стал ее катализатором?

Первой реакцией руководства России на развитие Майдана была интерпретация ситуации как таковой, что все это готовилось к президентским выборам, но было задействовано сейчас. Именно тогда, вероятно, и было принято решение перейти к активным действиям. Поскольку просто действия к тому времени уже были, но не такие интенсивные. Информационная война ведет к следующему шагу — войны физической. Катализатором активных действий стало недостаточное выполнение Януковичем его неизвестных нам обязательств по отношению к России, в том числе, и по зачистке Майдана. Президент становится экс-президентом, ситуация уже не может управляться Россией.

— Кто выиграет сейчас? За счет чего?

Выигрыш в информационной войне четко зависит от аудитории, поэтому он может быть разным для каждой из аудиторий. Таких главных аудиторий в нашем случае три: собственная, оппонента, западная. Россия выиграла в глазах собственной аудитории, подняв рейтинг Путина как защитника русскоязычного населения за рубежом, что позволило «съесть» и аннексию Крыма. Россия уже не могла влиять на украинскую аудиторию после отключения российских телеканалов в Украине, поэтому влияние это стало опосредованным, главным источником стал интернет.

— Каковы успехи Украины?

Украина не могла интенсивно влиять на российскую аудиторию, не имея ни телеканалов там, ни газет. Украина получила поддержку западной аудитории, но не как результат своей работы, а потому, что в западной модели мира Россия всегда представлена ​​как агрессор. И здесь сам Запад выполнил работу Украины.

Украина выиграла в случае своей аудитории, но не из-за большой информационной работы — ее просто не было. А через реальные события: захват Крыма и вхождения пророссийских добровольцев в восточную Украину. На это население отреагировало и без информационного воздействия, потому что именно негативное развитие событий заставило каждого сделать свой выбор. И это начало реально только сейчас формировать политическую нацию. Люди активно пошли записываться в армию независимо от их национальной принадлежности, реагируя на безрезультатность армии при сдаче Крыма.

— Есть ли какая-то третья сторона в этой войне, кроме собственно Украины и России?

В войнах всегда есть союзники и нейтральные страны. Они ведут и свой мониторинг, и выражают свою точку зрения. И, во многих случаях, это тоже может быть решающим. Например, вся ситуация с малайзийским Боингом развивается под влиянием того, что об этом скажут Европа и США, поскольку Россия и Украина указывают друг на друга. Мировая поддержка Украины является весьма важным компонентом, без нее ситуация шла бы путем Крыму во всех регионах. И здесь Украина тоже делает очень мало, потому что Запад имеет  другие стандарты подачи информации, а наши собственные каналы, рассчитанные на Запад, еще довольно слабые.

— Как вообще можно распознать информационную войну?

Информационная война использует информационный инструментарий для решения проблем не в информационном пространстве, а в пространстве физическом. Немаловажен и обратный процесс: физическая атака на телевизионную башню, что было довольно частым на Донбассе, тоже является информационной войной.

Информационные войны должны охватить массовую аудиторию, поэтому на нее начинают работать все телеканалы, все типы передач, которые там представлены: от новостей до политических ток-шоу. Все начинают говорить одно и то же. Мы видели это на примере России, когда по всем ток-шоу стали ходить одни и те же российские политики, потому что сразу отпали те, кто говорил несколько иначе.

Если Украина, или Грузия, или Эстония, или Латвия или Литва, начинают быть системно представленными в телевизионных новостях России только в негативных контекстах, это есть  признаком медленно развернутой информационной войны. В модели мира русского человека, которую для нее строит телевидения, это все страны, которые находятся на полюсе если не негатива, то приближенные к нему.

— Чем идет на пользу России эта информационная война?

Если во время последних полгода российские новости, или российские ток-шоу обсуждают практически только Украины, то это есть проявлением информационной войны. Для России это оказалось выгодным пропагандистским инструментарием и для собственных нужд, так как все проблемы, которые существуют, закрыла Украины. О собственных проблемах не было времени говорить, весь негатив был перенаправлен исключительно на Украину.

Признаком системного подхода является также повторение тех же месседжей на разных телеканалах, а также порождение продукции более длительного использования: фильмов и специальных передач.

— Приведите примеры наиболее показательных информационных атак в конфликте между Украиной и Россией.

Россия для своих атак выбрала символику Второй мировой войны, на которую есть четкая, заранее известна реакция населения. Это «фашисты-неонацисты-бандеровцы». Другие символы пришли из СССР — это, например, воссоединение Крыма, а не присоединение. Было множество фальшивых сообщений с российской стороны, где использовалось визуальное подтверждение из других ситуаций и других стран, а рассказ шла об Украине. Но и без них понятно, что когда Россия запускает до десятка документальных фильмов о дореволюционном русском Крыме, это тоже пропагандистская акция. Но на их подготовку тоже нужно время, как и на передачи Киселева или Мамонтова.

— Какие ошибки допускают украинские медиа в этой войне?

Достаточно слабой была и остается контрпропагандистская составляющая. Сегодня она почти полностью лежит на плечах волонтеров. И хотя Дмитрий Тимчук — известная группа «Информационный сопротивление» — это отрицает, но в такой работе государство должно быть впереди, а не волонтеры. Хотя бы потому, что работники этой сферы получают за это зарплату из нашего кармана. Почти незаметной осталась участие известных людей, знаковых личностей, которые бы выступали перед людьми, перед бойцами АТО. Только политики говорят все время с экрана, но уровень доверия к политикам не так велик.

— Что Украине следует учитывать в дальнейшем, чтобы иметь выигрышную позицию?

Надо иметь четкое распределение собственной аудитории. Нужны совсем другие каналы и тексты для Крыма, Донбасса, Западной, Центральной Украины, Востока и Юга. Вообще если мы, например, имеем десять разных регионов по голосованию на выборах, то власть должна порождать десять различных информационных потоков в такие кризисные периоды.

— Какую роль в информационной войне играют источники, не является СМИ как таковыми: блоги, соцсети?

Гораздо больше, чем представляют себе государственные структуры. Во многих случаях мы получаем основную информацию именно оттуда, а не ждем, например, вечера, чтобы посмотреть УТН. Это уже поздно для фактов, там могут быть интересными только интерпретации. Та часть населения, которую можно обозначить как интернет-поколения, вообще не смотрит телевизор, но она является активным участником именно соцсетей.

— Как противодействовать информационным атакам?

Иметь структуры, которые должны это делать, иметь четкую иерархию принятия решений, чтобы реагировать мгновенно. Такая структура должна предоставлять информацию журналистам, помогая им. Первое место должны занять в этой работе профессионалы, а граждане как «любители» должны получать продукт этой работы. Не следует забывать: надо готовить людей на уровне образования. Например, Армения имеет соответствующую магистерскую программу по коммуникативных технологий.

У нас состоялся понятный образовательный «прокол». Только в Киеве несколько вузов готовят специалистов по киберзащиты, то есть от атак на информационные системы, но ни один университет не готовит специалистов, которые бы защищали от атаки на разум человека. Хотя и то, и этот вариант называются информационной войны, и поэтому с точки зрения государства специалистов по информационным войнам готовят, как думает государство.

— Как украинские медиа могут изменить мировоззрение людей, попавших под информационное воздействие России?

Это реально довольно трудно. Сначала их надо понять, заговорить с ними, исходя из их проблем, опираться на местные авторитетные круги. Эту функцию может выполнить не власть, к которой нет доверия в этих вопросах, а, например, местные университеты. Надо также возродить институт лекторов, который существовал в советские времена. Они говорили о проблемах гораздо откровеннее, были способны отвечать на трудные вопросы. Поэтому нужен и такой центр, который бы готовил материалы для таких лекторов и таких выступлений.