Войны за будущее: как российское госуправление форматирует завтрашний день

АВТОР: Георгий Почепцов

От чиновников требуется результат. И если методы гуманитарного толка не работают вообще или перестают работать на данном конкретном этапе, им с неизбежностью приходится прибегать к «грязным» решениям. Но результативным.

Москва всегда отличалась высокой интеллектуальной поддержкой своих действий, особенно за рубежом. И в советское время она качественно просеивала весь поток зарубежной информации, результаты этой закрытой работы шли конкретным адресатам.

В. Фалин рассказывал о своей работе в Комитете информации, затем в Отделе информации ЦК. Кстати, первым начальником Комитета информации был В. Молотов, что достаточно четко характеризует статус этого органа. Вот отрывок из воспоминаний Фалина: «Возьмем созданный в 1958 г. в ЦК КПСС совсекретный отдел информации. Ему вменялось в обязанность готовить к каждому заседанию политбюро обзор актуальной международной ситуации, анализ документов, вносившихся на заседание МИДом, разведками, военведом. Руководитель отдела Г.М. Пушкин докладывает Н.С. Хрущеву, что из идеи «вольный город Западный Берлин» ничего путного не получится, а если мы переусердствуем, дело может дойти до силового конфликта. Хрущев грубо обрывает докладчика: «Ерунда! Даже, если мы введем войска в Западный Берлин, никакой войны не будет». И распустил отдел. Позже возник отдел внешнеполитической информации. Он выполнял другие задачи: реагировал на события за рубежом и выдавал рекомендации, как подавать происходившее в наших СМИ. О персонале, занятом в этом и других отделах ЦК, могу сказать одно: люди — везде люди, и повсюду разные. Любителей ходить по тонкому льду единицы. Большинство твердо усвоило: трудно говорить правду, не зная, что от тебя ждут».

Понятно, что решения часто принимались такие, которые шли вразрез с рекомендациями экспертов. Хоть ГРУ, например, было против ввода войск в Афганистан, но Политбюро оказалось «за». Но основным было то, что эта точка зрения докладывалась и звучала.

Десятилетиями позже речь идет уже о многих структурах аналитического порядка. С. Чернышев вспоминает: «Когда-то в заскорузлом Советском Союзе было тем не менее множество контор типа ИМЭМО, Института Европы, Института США и Канады, Института Африки, комитетов солидарности и обществ дружбы, которые постоянно вели тщательный мониторинг всех сколько-нибудь значимых изменений в современном мире, оперативно готовили переводы, обзоры, аналитику и издавали под грифом «ДСП» или «Секретно» соответствующие материалы для информирования работников партийных, государственных, общественных организаций всех уровней. Работая в Комитете молодежных организаций СССР, я по долгу службы должен был просматривать и распределять этот поток, ежедневную стопку поступавших по почте изданий и реферативных журналов. И если бы первое знаковое событие в русле Impact Investing за рубежом произошло в советском ноябре, ручаюсь, что в феврале толковый реферативный обзор появился бы на моем столе, а на ближайшее значимое мероприятие по теме в Нью-Йорк или Сингапур отправился бы наш представитель. У нас сейчас эта социальная функция отсохла и отвалилась».

Современная модель управления меньше занята долгосрочными задачами, поскольку часто отвлекается на «горящие» решения. Дополнительно к этому происходит переориентация на те или иные методы решения проблем, привязанные к видению того или иного политического игрока. Для России это связано со сменой не только первого лица, но и глав администрации. Так что стоило прийти С. Кириенко даже не на первую позицию, как все «запестрело» рассказами о его связи с «сектой методологов», хотя и сами методологи не являются настолько устоявшейся традицией, чтобы они признавались теми, кто не входит в их круг.

И еще одна составляющая — в российское управление вошла идеология и инструментарий спецслужб, хотя в советское время было наоборот. Но сегодня именно так, поскольку и узкий круг Путина, и основные руководители вокруг него, — в большинстве своем являются выходцами из КГБ. Получается, что партийную систему сменила система чекистская.

Однако вот мнение А. Кондаурова, генерал-майора КГБ в отставке: «ФСБ сегодня — аналог КГБ, а ведь КГБ создавался под совершенно другую общественно-политическую формацию. Мы от той общественно-политической формации вроде как ушли, а служба безопасности осталась функционально той же самой. Названия подразделений изменили, а суть-то осталась старой. В том числе и политический сыск оставили. Только раньше преследовали инакомыслящих по отношению к коммунистической идеологии. А сейчас преследуют тех, кто мыслит иначе, чем путинская система — в том числе и левых».

Среди главных политических конструкторов можно назвать В. Володина и В. Суркова в прошлом и А. Вайно и С. Кириенко в дне сегодняшнем.

В. Сурков оставил пока наиболее заметный след: от «суверенной демократии» до войны с Украиной. Суверенная демократия оказалась выгодным политическим конструктом для Путина, поскольку позволяет отбивать любую критику тем, что строится как бы своя собственная демократия.

Несколько преувеличивая, всегда говорится, что Сурков как бы создал всю путинскую политическую систему, оплачивая и провластные и оппозиционные движения. У него все время были взлеты и падения, и самым важным взлетом стало создание реагирования на «оранжевую» революцию в России, откуда растут многочисленные молодежные движения. Сегодня Сурков также является главным переговорщиков с Волкером, хотя идут слухи, что Суркова заменят.

Выступая в Лондонской школе экономики после серии протестов в России, он увидел ситуацию следующим образом: «У вас действительно есть ощущение, что после митингов декабря 2011 года старая система рухнула? Нет, она победила оппозицию. Это факт», — заявил он. Изменения в системе не означают ее ликвидацию, заверил Сурков. Как раз главное, что показала система управления в России за последний год – это способность меняться. Увидев, что есть несогласные, система адаптировалась. «Она, наконец, проявила жесткость — долгожданную жесткость! — в отношении к экстремистам. И, наконец, те, кто считал возможным бить полицейских, понесли заслуженное наказание», — заявил он, очевидно, имея в виду обвиняемых по «болотному делу». Считается, что Суркова подвинули во власти из-за того, что не смог остановить протесты.

В своем предпоследнем тексте в журнале «Русский пионер» он выступает против феминизма, видя в нем наступающий упадок прошлого мира: «Голливудские сериалы и блокбастеры, к которым постепенно переходят жреческие компетенции, а вместе с ними и обязанности по поддержанию новых иерархий, принижают мужчин и возвышают женщин. Среди персонажей все реже встречаются начальники, зато начальницы на каждом шагу. Боевые мужики выглядят диковатыми и ограниченными, их бестолковую энергию мудро направляют самоуверенные бабы и бабушки, возглавляющие департаменты полиции, спецподразделения, а то и целые спецслужбы. В последнем эпизоде «Звездных войн» последний джедай — естественно, девушка».

Но подобные незамысловатые заметки перемежаются в журнале с интервью под названием «Я был рядом с великим человеком», в котором он говорит, что Бог призвал Путина спасать Россию от враждебного поглощения, называя его Белым рыцарем.

В своем последнем тексте он поднимает на щит четкий взгляд любви детства — индийского кино: «Поезд братьев Люмьер, поезд Кинематографа прибывает уже больше ста лет на самые глухие и отдаленные станции, обещая местным жителям увезти их в прекрасные дальние страны. И многих таки увозит. Увез и меня — из маленького городка на большую землю. Дальние страны оказались разными, не все — прекрасными, а путешествие — небезопасным. Но мне повезло — за мной явился не обычный поезд, которому все равно, куда двигаться, а настоящий добрый монстр болливудского производства: нехитрая, честная конструкция оптимистического сюжета, карнавальная раскраска, грубые швы героических характеров, прочнейший каркас первозданной морали. Не просто поезд — бронепоезд, который до сих пор не без успеха с боями прорывается сквозь мою жизнь».

Нетрадиционность Суркова проявляется и в том, что он готов поднять тост «за основателя Красной Армии Льва Троцкого. Сегодня Красной Армии сто лет. Грех его не помянуть. Его заслуги ведь никак не менее очевидны, чем его ошибки, о которых почему-то принято чаще говорить».

И совершенно новой информацией стало то, что рассказал бывший депутат Госдумы Д. Вороненко, оказывается, Сурков был категорически против присоединения Крыма. Возможно, он просто более точно взвесил последствия и представил их перед первым лицом, который не любит, когда ему противоречат.

Правда, бывший сотрудник Суркова Б. Рапопорт говорит иначе: «Сдавать Новороссию — это точно не про него. Он всегда был и остается сторонником доктрины «Москва — третий Рим» и считает, что если любое государство не расширяет сферы своего влияния, то начинает деградировать. Он исходит из того, что экспансия — это естественное состояние здорового государства. Именно Сурков в 2005 году ввел в актуальный политический обиход термин «русский мир» и именно он стоял у истоков нового праздника русского мира — Дня народного единства».

О. Кашин проанализировал книги, стоящие в кабинет у Суркова. Фотографии кабинета появились в связи с тем, что Сурков обсуждал Сколково с четырьмя западными физиками. И фотограф пощелкал немного больше, скорее уделив внимание разным телефонам, а потом уж книгам. Окончательный вывод Кашина таков: «Сталинский томик Плутарха Плутарх лежал на столе у Сталина во время встречи с историком Е. Тарле — Г.П.] на фоне книжных полок Суркова выглядит трогательнейшей детской забавой: азиатский деспот Сталин так и остался азиатским деспотом, а кабинет настоящего просвещенного правителя должен выглядеть именно так, как выглядит кабинет Владислава Суркова. Но стоит иметь в виду еще один интересный исторический парадокс: если бы у Иосифа Сталина был заместитель главы администрации, который при живом вожде изображал бы просвещенного правителя, Сталин бы его, конечно, расстрелял».

Биографически судьба Суркова тоже интересна. Так случилось, что Сурков и Ходорковский занимались у одного тренера по рукопашному бою. По рекомендации тренера Сурков становится охранником, а потом начинает расти — становится руководителем рекламного отдела в Менатепе. Кстати, никто не обращал внимания на странность того, что единственным олигархом, избранным властью для показательной порки, оказался именно Ходорковский. А возможно, что Ходорковский казался самому себе таким независимым, имея за спиной Суркова.

Из красивой виртуальности переместимся в некрасивую реальность. Бывший главный редактор газеты «Взгляд» в 2007—2008 гг. А. Шмелев рассказал о своей работе с Сурковым, о его взглядах на внутреннюю политику достаточно откровенно: «отличительной особенностью его стиля в управлении всеми этими сферами было представление о том, что на общественно-политической сцене выступают только марионетки. В то время как реальное управление процессами остается (и должно оставаться) в руках у стоящих за кулисами кукловодов. Это вполне открыто декларировалось в кулуарах как универсальный принцип современного мира. Мол, что ты думаешь, в Америке выборы — не спектакль для публики? Не будь наивным, так везде в мире! Политика уже давно превратилась в шоу-бизнес, где основная роль у продюсеров. И так далее, и тому подобное. В общем, такая пелевинщина. Достаточно почитать Натана Дубовицкого — там прямым текстом излагаются эти представления».

И еще одна «веселенькая» цитата: «инструментарий, пожалуй, у Володина несколько другой — ориентированный в основном не на создание собственного контента, а на заглушку чужого. (Хотя некоторые реликты прошлого все же встречаются: например, разнообразные «Анатомии протеста» легко можно представить себе в сурковские времена.) Про Следственный комитет и говорить нечего — их инструментарий создавали еще Дзержинский, Вышинский и Берия, вклад Суркова тут минимален. Тем не менее и Сурков, и все, кто работал в его системе (в том числе, к сожалению, и я сам), в той или иной степени в нынешних доносах и посадках, конечно, виноваты. Равно как и во многих других неприятных моментах сегодняшнего дня. Другое дело, что это относится не только к Суркову. Но и, например, к команде Волошина, обеспечившей первоначальное восхождение Путина и концентрацию максимальной власти в его руках. И к команде Чубайса, похоронившей свободные выборы в 1996-м. И к тем советникам Ельцина, которые рекомендовали ему силой решить конфликт с Верховным советом. И т.д. Но, безусловно, Сурков и «сурковские» ответственны в наибольшей степени. В конце концов, они (или мы — не знаю, какое слово выбрать, ни то, ни другое не точно) были последними по хронологии. И от «сурковской системы» до «володинско-бастрыкинской», как мы уже убедились, оставался только один шаг».

Но в принципе трансформацию системы можно понять. От чиновников требуется результат. И если методы гуманитарного толка не работают вообще или перестают работать на данном конкретном этапе, им с неизбежностью приходится прибегать к «грязным» решениям. Но результативным…

В интервью радио Свобода А. Шмелев говорит о своем приходе во «Взгляд»: «Одна из главных задач, которые передо мной ставились, была победить оппозицию в интернете, составить ей конкуренцию, по крайней мере в интернете, обеспечить поддержку власти в интернете. Эта задача воспринималась как интересная, амбициозная».

И еще: «в какой-то момент меня познакомили с Чеснаковым, который непосредственно курировал в Администрации президента средства массовой информации, поддерживающие власть. В какие-то моменты он звонил. Я помню, например, одну ситуацию, когда в мае 2008 года перед инаугурацией Медведева мы опубликовали большую статью и очень хвалебную о Путине, которую назвали типа «Конец эпохи Путина». Мы перечисляли все его достижения, писали, что эта эпоха войдет в историю, он большой молодец, а теперь начинается эпоха Медведева. Чеснаков звонит на мобильный: «Что это за заголовок!? Вы вообще не понимаете политической ситуации, эпоха Путина продолжается, он наш премьер-министр. Быстро убирайте заголовок». Вот на таком уровне»

А. Шмелев очень четко препарирует кремлевскую пропаганду. Он видит в ней следующие черты:

— вся пропаганда управляется из одного места, нет разных версий одной пропаганды,

— никогда не признается ошибка, например, про «распятого мальчика»,

— используется «большую ложь», в которую легче поверить, чем в маленькую,

— ложная объективность, когда реальная и выдуманная картины мира преподносятся зрителю как две крайние точки, создавая впечатление, что истина где-то посредине,

— реальность прячется за лживыми дополнениями, например, «ну, конечно, в Америке есть свободные выборы, а еще там все живут прекрасно, никто не болеет, не умирает, и т.д.».

А. Шмелев, как бы перейдя на другую сторону, теперь максимально критичен. Немногие позволяют себе говорить так, как он: «В реальности же ЧЕТВЕРТЫЙ срок Путина закончился еще в 2016-м. Сейчас идет ПЯТЫЙ, а после планирующейся «пролонгации полномочий Путина путем имитации президентских выборов» дело может дойти и до ШЕСТОГО (2020-2024). Ровно в три раза больше, чем предельный срок нахождения у власти — согласно правилам, по которым Путин впервые стал президентом! Ну, а то, что уже в процессе он изменил эти правила под себя — так это чуть ли не все жулики делают».

Власть меняет инструментарий управленческого воздействия еще и потому, что все в этом мире устаревает. В. Сурков пришел в эпоху расцвета паблик рилейшнз, когда казалось, что все проблемы могут быть решены чисто коммуникативными усилиями, следует приложить только немного больше креативности и … «пипл схавает». Однако оказалось, что это не так. Россия оказалась на раздорожье, после которого надо было идти или в сторону большей либерализации, либо ситуацию следовало «приморозить». И В. Володин откинул изыски В. Суркова, вернувшись к простым и проверенным методам.

И. Преображенский следующим образом описывает этот переход: «В так называемую «сурковскую» эпоху власть была в одном лице и оппозицией, и «патриотической общественностью». Оставаясь как бы над схваткой, Кремль привлекал то одних, то других оппозиционеров к своим проектам, сталкивал их лбами, создавал десятками фальшивые общественные организации и плодил липовых правозащитников, осуществлял рейдерские захваты политических партий, закрывал общественные движения и искусственно стимулировал создание новых, никак не связанных с «запросами снизу». При Вячеславе Володине на флаг Кремля был поднят лозунг «Умные нам больше не нужны, нужные верные». Верным, в этом контексте, достаточно верить, им правда не нужна, а остальных можно и нужно обманывать. Имитационное буйство красок, царившее при Суркове, вдруг исчезло, политическая жизнь поблекла и обнажилась серая и скучная рутина авторитарного режима».

Можно вспомнить и такой прием. Алиса Вокс спела в песню про «лабутены», которой пытались отключить школьников от политики. О. Кашин назвал подобную ситуацию информационной политикой времен Хрущева. Он пишет: «Получилась самая точная метафора основной политической драмы сегодняшней России — медиа работают на самом высоком профессиональном уровне, вполне соответствующем всем мировым стандартам, но все это происходит на фоне архаизации и деградации власти, которая, даже когда старается, оказывается не в состоянии сообщить ничего интересного».

Это можно представить себе как сочетание нового типа населения, нового типа медиа, но со старым типом власти. Ей легче и спокойнее помолчать, чем пытаться разговаривать с новыми субъектами политики — населением и медиа.

Все это может быть выведено из принципиально другого отношения к тому, что относится проблематике власти, к принципиально иному типу политического языка.

Например, диссиденты, которые даже не попали во власть, когда власть перестала быть советской дискутировали в этической сфере, а не политической. Кстати, больше всего они говорили о привилегиях власти, хотя пришедшая власть получила еще большой объем благ.

Г. Морев в беседе с О. Кашиным пытается объяснить то, почему диссиденты оказались не в центре послесоветского устройства страны. Он говорит: «Это такая инвариантная вещь русской истории, потому что стимулом, питающим антигосударственную деятельность, диссидентскую или до революции — народовольческую и во многом сейчас — антипутинскую, являются не политические противоречия, когда люди приходят с каким-то конструктивными программами, предлагают что-то подправить или изменить, а именно отношение к существующей государственной власти как к абсолютному моральному злу».

Кстати, Г. Морев также четко говорит, что «распад СССР диссидентское движение никак не повлияло, потому что механизмы распада были совершенно другими, совершенно не зависящими…Они были экономическими, номенклатурными и никак не связанными с деятельностью диссидентов».

И отсюда, получается, тоже можно взять объяснение того, почему диссидентов не пустили во власть. В новую постсоветскую власть пришли те, кто ее и делал, разрушая старую, имея при этом свои собственные цели.

Есть также еще один фактор исторического свойства. В принципе власть и не пускает к собственно политическому языку никого, кроме себя самой. Власть занимает автономную позицию по отношению к населению, поскольку не чувствует никакой силы, стоящей за ним. Население, наоборот, зависимо от власти настолько, что, как в случае стокгольмского синдрома, боготворит… Сталина.

Т. Атнашев, например, говорит о другом статусе политического языка: «Одна из гипотез Джона Покока состоит в постулировании разницы между политическими языками Западной и Восточной Европы. В первом случае (то есть в случае Англии, Франции, Италии, Испании) язык политики, осмысляя историю, относится к ней как к месту свершений — динамической конструкции, с которой можно работать. Во втором случае (для Покока это случай Германии, Восточной Европы и России) язык политики погружен в философию истории: доминирует представление, что мы рабы истории — нужно понять, как она устроена, и это понимание даст ключи ко всему. Миссия здесь предшествует политической воле и может оставаться той же самой, вне зависимости от того, какое правительство приходит к власти в конкретной стране».

И уже в 2017 г. при новом главе Администрации А. Вайно создается Экспертный институт социальных исследований (ЭИСИ), который называют «экспертной площадкой» Кремля. Институт сразу получил около 400 миллионов рублей от «Русгидро» и близкую сумму от «Росатома». Другие госкомпании также обязали оказать помощь.

И не надо сбрасывать со счетов самого главу Администрации А. Вайно. В свое время я был удивлен, увидев, что единственным, кто цитировал в русском интернете теорию упреждающего управления Л. Фуерта был именно А. Вайно.

Выход на сцену Кириенко поменял правила использования экспертов, при этом массовое привлечение политтехнологов было окончательно приостановлено. Аналитики пишут: «Ряд экспертов сходятся во мнении, что стиль управления Сергея Кириенко серьезным образом отличается от методов его предшественника, Вячеслава Володина. Кириенко стремится оптимизировать, выстроить управленческий процесс, используя различные методы, Володин в первую очередь публичный политик, и работал во многом работал на собственную политическую карьеру. Именно поэтому в фабрике мысли Володина (ИСЭПИ) были собраны представители исключительно его команды — в частности, ИСЭПИ возглавлял «правая рука» Володина, Дмитрий Бадовский, работавший с ним и ранее. Сергей Кириенко старается диверсифицировать работу в экспертном поле, именно поэтому привлекает различных специалистов». И как всегда бывает новые аналитические центры сначала начинают присматриваться к старым, чтобы увидеть, какие функции у них можно позаимствовать.

Не стал исключением и новый Экспертный институт социальных исследований. Им естественно мало просто экспертных функций, которые есть у всех. Они хотят большего: ««Фабрики мысли» становятся негосударственными дипломатами, которые от лица правительств ведут переговоры, заключают соглашения и реализуют совместные исследования. Наиважнейшая цель – налаживание научной, экспертной и политической коммуникации стратегических областях международных отношений в условиях напряженности: негосударственным акторам проще, в публичном и репутационном плане, договариваться, идти на компромиссы и уступки, готовить основания для укрепления сотрудничества на высшем государственном уровне. Однако не менее важным представляется работа в области ввода в общее употребление установок и моделей принятия политических решений своеобразный идеологический экспорт. Здесь речь идет о демонстрации и закреплении идеологического и методологического доминирования государства в регионе или на мировой арене». Отдельно анализируется то, что в докладе получило название дискурсивное влияние российских «фабрик мысли». Под этим имеется в виду продвижение национального интеллектуального наследия.

Среди материалов, доступных на сайте Экспертного института социальных исследований, привлекает анализ, сделанный А. Манойло о вмешательстве США в российские выборы, где есть такие разделы, как Агенты внешнего вмешательства США в выборы в Российской Федерации, их цели и методы, Информационные войны и психологические операции как инструмент внешнего вмешательства в избирательный процесс, Методы и технологии вмешательства США во внутриполитические процессы и информационное пространство страны на примере избирательных кампаний по выборам Президента России в 1996 — 2018 гг.

При этом конкретный анализ выборов начинается с 1996 г., когда констатируется следующее: «задача переизбрания Б.Н. Ельцина на пост Президента России являлась едва ли не ключевой для демократической администрации Б. Клинтона для успешного продолжения её политики в отношении России. С данной целью в Москву были приглашены американские политические консультанты Д.Шоумейт, Дж.Гордон и Р.Дренснер, перед которыми стояла стратегическая задача – организовать предвыборную кампанию Б.Н.Ельцина и срочно улучшить его имиджевые характеристики и рейтинг».

Однако при этом следует признать, что вряд ли данную ситуацию можно охарактеризовать как «вторжение», поскольку американцы работали по приглашению администрации президента Ельцина, а не против нее, помогая оппоненту — Г. Зюганову.

Невозможно удержаться, чтобы не процитировать те «ужасы», которые запустила в массовое сознание российская власть с американскими консультантами: «В рамках работы с электоратом американскими политтехнологами был применён практически весь набор методов информационно-психологического воздействия, известный американской электоральной политологии. Были избраны примитивные бихевиористские методы по модели «стимул-реакция». Ставка была сделана на манипуляцию бессознательными страхами. Знаменитая кампания «Голосуй или проиграешь» апеллировала к базовым потребностям человека в безопасности и социальном признании. В этом смысле американским политтехнологам удалось очень точно оценить внутреннюю социально-психологическую обстановку в российском обществе того периода. Знаменитый лозунг «Купи еды в последний раз!» апеллирует к страху постсоветского человека перед возвращением талонной системы и пустых прилавков в магазинах. Помимо продовольственной проблемы команда Б.Н.Ельцина акцентировала внимание на угрозе начала «гражданской войны» в случае победы Г.А.Зюганова. В памяти граждан были ещё живы воспоминания о кровопролитных событиях августа 1991 г. и октября 1993 г., и угроза повторения подобных события также вызывала серьёзные опасения у россиян. Эта работа проводилась также через лидеров общественного мнения. «Я помню талоны на колбасу и мыло и не хочу этого для своих детей и внуков», – заявляла с экрана телевизора актриса Наталья Селезнева». В последующие годы таких интересных примеров уже нет, ведь только в этот раз владные интересы США и России полностью совпали.

Несомненный интерес представляют четыре методы «вражеского» наступления, ожидаемые в 2018 году:

— метод раскола (растаскивания) элит,

— нивелирования значимых достижений,

— метод снижения барьеров входа информации – «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать», под чем имеется в виду визуальный контент на форумах и социальных платформах оппозиции,

— метод «загонной охоты», под чем имеется в виду опосредованная критика президента за счет подачи негатива о его окружении.

Интересен раздел по информационным войнам и психологическим операциям, поскольку это как раз является основной специализацией автора.

Следующее исследование — это анализ современного популизма. Авторы задают его популизм как политику для избирателей с синдромом рассеянного внимания. Понятно, что если весь мир захлестнула волна популизма, ожидаемой она будет и в России. Здесь констатируется: «Современный популизм – это обретение голоса немыми, это возвращение «неголосующих» в активную политику. Популизм не отнимает голоса у традиционных партий. Он приводит на свою сторону, как правило, новых избирателей».

Понятно почему эта тема заинтересовала власть. Она посвящена выходу на арену тех, кто обычно не ходит голосовать, что очень актуально для текущего политического момента: «Дональд Трамп получил 15% голосов тех, кому он не нравился. Трампа сделали президентом его противники, а не сторонники. Обычно этот показатель – 3-6%. Но доля таких избирателей постепенно нарастает. Он также получил большинство среди тех, кто определялся с выбором в последний момент. После выборов социальные сети еще пару недель пестрили признаниями: «Я мусульманин / гей / латиноамериканец, но голосовал за Трампа. Почему?».

Информационная политика популистов описывается достаточно конкретно: «Фактически все успешные кандидаты и движения говорят о необходимости изменений. Не конкретизируя, каких именно, потому что точность, «определенность» убивают религиозное откровение. В популистском языке «план» не продаваем. А посул абстрактных изменений сходен с обещанием благодати. Главное создать веру в возможность изменений. А какие они должны быть, будто очевидно для каждого. Слоганы популистов, как правило, побуждающие, содержащие указание на необходимость действовать, на последнюю возможность что-то изменить: Сегодня, Сейчас, Время пришло, Смелее, Решайся». Это неполитизированный текст с анализом французских и итальянских выборов, который может быть рекомендован для прочтения всем.

Можно привести еще один отрывок, чтобы увлечь читателей: «Современный популизм – явление постидеологическое. Абстракции больше не управляют. Вопрос к современному популизму, левый он или правый, не имеет никакого смысла. Он такой, каково общество. В развитых странах оно перестало быть классовым и индустриальным десятилетия назад, а значит – и перестало относиться к левому и правому как к важным для себя границам. Современный популизм по сути индифферентен к границам политических абстракций. Одни насущные вопросы можно решать в правом духе, другие – в левом, третьи – в духе экологизма. Главное – предлагать решения насущных вопросов. С развитием общества потребления избиратель начинает вести себя, как покупатель. Он не выбирает стратегически между правым и левым ответом. Он выбирает набор благ, который желает получить. И яркие маркетинговые решения. Качество жизни как программа и маркетинг как технология – вот основа современного популизма».

При этом Запад одновременно проводит конференцию в Риме по защите от российского вмешательства с опорой на популистские партии. А бывший стратег Д. Трампа Стив Бэннон говорит перед голосованием в Италии: «Эти выборы критичны для глобального популистского движения. Важно то, что если мы просуммируем соцопросы в Италии, мы близки к 65%, это почти две трети страны, которые тем или иным способом поддерживает месседж анти-истеблишмента популистских групп от центра до правого центра, от Пяти звезд к Лиге, от Берлускони до Братьев Италии». Во Франции он кричит толпе: «Пусть они зовут вас расистами, Пусть зовут вас ксенофобами. Пусть зовут вас нативистами. Носите это как знак почета». В Цюрихе он встретился с лидерами правой партии Альтернатива для Германии, прошедшей в парламент. Статья в New York Times по поводу этого его европейского турне называется просто «Стив Бэннон разрушил американский истеблишмент. Теперь он собирается сделать то же самое с Европой» Кстати, он хочет получить их языку и методам социальных медиа. А в Швейцарии он сказал о политике-миллиардере Кристофе Блохере, который уберег Швейцарию от вступления в Европейский Союз: «Блохер был Трампом до Трампа». Как видим, здесь есть определенное сближение интересов российских и правых Запада. И те, и другие хотят разрушить Запад, но для разных последующих целей.

Еще одна тема, явно идущая от заказчика — российской власти, это проблема привлечения молодежи, которой чаще интереснее оппозиция, чем власть. Тема эта ведет свой отсчет от времен В. Суркова. К. Калачев, например, говорит, что поиск молодежной повестки — это поиск «желаемого будущего»: «Сейчас происходит не только поиск «философского камня» для государственной политики. ЭИСИ как партнер администрации президента решает и прикладные задачи. Идет отбор инструментария, эффективных каналов коммуникации — для того, чтобы стимулировать развитие внутреннего оптимизма и улучшение социального самочувствия в молодежной среде. Исследование нового языка, поиск новых интересных «фишек», которые можно использовать для того, чтобы влиять на молодежь, повышать ее социальное самочувствие, растить патриотов и лояльных граждан, которые выберут эволюционный путь развития и постепенность перемен, а не пойдут на баррикады. Нужно смотреть на всё через призму сверхзадачи, а она состоит в том, чтобы молодое поколение россиян было конкурентоспособным, образованным, патриотичным, лояльным. Энергию молодых людей власть и ее партнеры хотели бы направить на созидание, в сторону от протестных митингов, чтобы новое поколение не становилось массовкой для радикальной оппозиции».

В целом здесь не столько важны решения, как постановка задач, то есть те вопросы которые интересуют власть. Более того, поскольку она дает этот заказ, она понимает важность решения этих задач для своего выживания, а может, и для триумфа.

Экспертный институт социальных исследований вместе с Центром политического анализа выпускает книгу «Владимир Путин: президентство и лидерство», где есть такие слова: «Путин не просто ассоциируется у западного наблюдателя с Россией, что было бы странно отрицать. Путин попросту отождествляется с Россией, а Россия — с Путиным. Это важный симптом: Путин не просто вернул Россию в заголовки книг и статей, не только создал «свою», путинскую Россию, но в глазах западного обывателя сам стал Россией. Таким образом, мы живем в мире, где тождество России и Владимира Путина является фактом». По сути это еще один вариант фразы-констатации В. Володина «Есть Путин — есть Россия, нет Путина — нет России».

Понятно, что Экспертный институт социальных исследований был создан под выборы, поскольку, вероятно, это может быть новой формой работы с более свободными внешними консультантами, поскольку внутренние консультанты типа Российского института стратегических исследований всегда более привязаны к мнению власти и соответственно менее способны на креативные решения. А власть в кризисные моменты готова слушать и чужое мнение.

Ведущая телеканала NBC Мегин Келли, которая брала интервью у В. Путина, признала: «Он очень умен. У вас создается впечатление, что он самый умный человек в любой компании. Так что не стоит пробовать перемудрить Владимира Путина, не думаю, что получится. Но можно попробовать, как я попробовала в этом интервью, заставить его немного защищаться. У меня есть факты, и со всем должным уважением к российскому президенту могу сказать, что он не говорил правду, когда я его допрашивала. Думаю, мы оба это знали — он это знал, и я это знала. Между нами происходило что-то вроде поединка горилл».

Последнее предложение не очень понятно, но имело продолжение, которое занижало рассказ о «победе», поэтому оно и исчезло при перепечатке. Вот это продолжение: «Между нами происходила этакая схватка горилл: мы смотрели друг на друга, он знал, что я собираюсь напасть на него с фактами, и уворачивался. Но в этот раз мне удалось просто-напросто показать ему. Вот что сказано в обвинительном акте. Вот что написано в электронном письме. Вот доказательства ваших связей с этим человеком и так далее. В этот раз мы копнули глубоко».

И это еще один пример того, как многого может достичь простое пропагандистское редактирование текста, когда-то, что одна сторона считает своей победой, другая, цензурируя, делает поражением.

Сила Путина одновременно является его слабостью. Известно, что на столе у Путина лежат все варианты возможных решений, например, от мира с Украиной до войны с Украиной, но только он один может сделать этот выбор. В этом плане результаты работы коллективов от разведки до исследовательских институтов нивелируются единоличным решением, которое может оказаться субъективным, эмоциональным и даже просто ошибочным. Даже в Политбюро требовалось коллегиальное решение, например, говорят, что Косыгин был против ввода войск в Афганистан, то есть даже тогда можно было иметь противоположное мнение, чего не терпит Путин.

Будущее строится сегодня. Правильно выбранная на этом этапе дорога может привести к лучшему будущему. Можно перефразировать известную истину: если ты не думаешь о своем будущем, о нем подумают другие, ведя тебя за руку в нужную для них сторону.

Хвиля