Однобрендовые

АВТОР Александр Макаров

Все, что случилось в этом году, — не восстание, а революция, которая не раскручивает куклу власти, а сбрасывает ее на пол. 

— Они точно посыплются. Сейчас они повысят цены на газ, и все — песенка спета. 

— Нет, они продадут землю, и народ их возненавидит, точно возненавидит, вот увидите.

— А зима? Транзита газа не будет! Все замерзнут! И вот тогда эта толпа все поймет…

— Вот увидите, эти будут красть еще больше, чем мы.

— Они еще будут просить нас вернуться.

— А ты теперь куда? Я вот в видеоблогеры пойду….

Вы прочитали краткое содержание свежих разговоров как представителей ушедшей «проукраинской» власти, так и не пришедшей к власти «пророссийской» оппозиции. Что характерно, содержание бесед на поредевших флангах политикума примерно одинаково. Разница только в языке предсказаний — украинский и русский соответственно. 

Когда на президентских выборах победил Зеленский, это, конечно, было шоком для многих членов политикума. Но самые зажиточные рассчитывали пересидеть смутное время на округах, продолжая верить в вечные, казалось, ценности — деньги, продуктовые пайки и собственную всепобеждающую харизму. И до Майданов, и после них это работало, думали они. Не поняли они одного — началась другая история. Случилось нечто абсолютно новое, на осознание чего надо потратить силы и время, а не просто с умным видом транслировать собственные видения. 

Это, конечно, не Майдан. Майдан — восстание активного меньшинства, действующего в интересах большинства. Иногда меньшинство в точку попадает, иногда — нет, но самое главное начинается после его победы. 

Победа забрасывает во власть не только активных, неравнодушных, сознательных и трудолюбивых, но также жуликов и бездарностей. А главное — к руководству страной приходит политическая оппозиция, которая в наших условиях обычно оказывается просто изнанкой своих политических оппонентов. Один и тот же истеблишмент просто поворачивается к гражданам другой, более светлой (на первый взгляд) стороной. Активные граждане в абсолютно искреннем порыве выходят власть менять, а она просто вращается вокруг своей оси. 

Все, что случилось в этом году, — не восстание, а революция, которая не раскручивает куклу власти, а сбрасывает ее на пол. Вместе с аферистами, присосавшимися к светлой идее перемен. Вместе с романтиками, эту идею пытавшимися реализовать. Вместе с прагматиками. Все они оказались в одной лодке, с которой случилось несчастье. Она утонула. В новом парламенте — ровно 28 членов правившей недавно коалиции. 

«Оранжевую» революцию называли восстанием миллионеров против миллиардеров. Победа Зеленского положила начало революции «десятитысячников». Вслед за своим символом во власть шагнул тот самый средний класс, который оказался ближе и понятнее гражданам, чем оторвавшаяся от людей руководившая страной прослойка. 

Тем, кто эти годы был искренне настроен на реформирование страны, стоит признать — им вновь не повезло с лидерами, которые, по идее, должны были народ понимать и направлять, а раз за разом оказывались господами, трудоустраивавшими и соратников, и подельников. Двое из трех последних президентов любили употреблять слова «моя армия», «моя полиция» и «моя страна», что было неудачной калькой с американского президентского сленга. Не понимая, что в наших условиях это звучало не как признание единства со страной, армией и полицией, а как подсознательная декларация собственности.

Но и реформаторы обязаны понять, что их перспективы были похоронены из-за неумения слышать. Люди должны были чувствовать, что цену за болезненные реформы платят все. Что те, кто их проводит и реализует, ощущают результаты на собственном рационе. А видели они что? Что вынесенные ветром перемен в верховную власть некоторые индивидуумы приосаниваются, ходят на презентации, прыгают с парашютом, участвуют в соревнованиях по культуризму и изобретают «гиперлупы», свежея и молодея на глазах. При этом еще и обижаются, когда их засекают на очередном материальном улучшении качества жизни, утверждая, что они, как и все, имеют право на достойную жизнь. Конечно, имеют, только если это улучшение не совпало с моментом пересечения порога парламента и правительства. Новым лицам из фракции «Слуга народа» читать этот абзац внимательно! 

Лучшее, что могут сделать сегодня проигравшие — сесть и подумать, что и когда было сделано не так, и поискать причину в себе. Худшее — найти в еще вчера «мудром украинском народе» дебилов, обозвать происшедшее «охлократической вакханалией», а всех людей вместе — толпой. Обидеться то есть. 

А еще можно всплакнуть на плече товарища по несчастью — олигарха, люди которого сотворили задорого часы телеэфиров, квадратные километры бордов и имиджевые ролики, не сработавшие, потому что демонстрировали избирателю опостылевшие лица. 

Также можно повздыхать о скамейках, детских площадках, продуктовых наборах, концертах и фальшивых, с зубовным скрипом, объятиях с электоратом. 

В результате — в первом туре президентских выборов Бойко набирает всего 13%, а тот же Бойко в компании Путина, Медведчука и трех «112-х» каналов — целых 13%. Бизнесмен, десять лет окучивавший округ и готовый передать его в наследство детям, проигрывает неведомой младшей научной сотруднице. А Кличко на выборах мэра Киева, с большой долей вероятности, проиграет не Александру Ткаченко, а младшему бухгалтеру «1+1». 

Мы привыкли к тому, что доверие — всего лишь один из пунктов соцопросов и не самый интересный. А ведь именно его отсутствие в течение последних лет должно было насторожить властную верхушку. Доверие в современном мире стало экономической категорией и в более широком смысле, описанном Френсисом Фукуямой, и тем более в узком — отношении общества к государственным институтам. 

Когда его нет — не работают правильные экономические модели, логичные и необходимые реформы кажутся преступлением против человечности. Когда оно есть — это позволяет реализовывать, казалось, невозможное. Именно доверие дает фантастический шанс и новой команде, и всей стране. 

Шанс есть и в том, что мирная революция отличается от других катаклизмов еще и низким градусом ненависти к проигравшим. Конечно, всегда найдутся те, кто требует виселиц на улицах, но большинство провожает уходящую власть без проклятий и сожаления. Сам факт ее удаления удовлетворяет (хотя восстановление справедливости, конечно, желательно), а кровавая месть остается уделом отдельных, пострадавших от Майдана личностей. Объектом всеобщей нелюбви у нас традиционно являются другие. 

Команда президента прекрасно понимает, что олигарх в Украине для народа — существо виртуальное, в отличие от мешающего жить реального чиновника. Именно поэтому Зеленский под аплодисменты вступает в публичный контакт, переходя на личности, с госслужащими и деятелями местного самоуправления, а не с крупными собственниками. Манеру общаться с чиновниками спишем на дефицит времени при написании сценария публичных порок и самодеятельность актеров. Пока спишем… 

В то же время олигархи, контролирующие крупный бизнес с десятками и сотнями тысяч работников, стали для Зеленского стороной переговоров. Ключевыми здесь являются именно цифры, потому что президенту олигархи интересны как люди, платящие зарплату вверенным ему гражданам Украины и, таким образом, на них влияющие. А им президент интересен прежде всего как гарант неприкосновенности активов, потерявших последние годы в цене, но еще генерирующих прибыль. 

А вот с теми, кто зарабатывает на гражданах или осваивает схемы, рано или поздно, но конфликт неизбежен. Люди в офисе президента, может, и неопытные, но не настолько невежественные, чтобы не отличить производителя от продавца. Они ведь сами производили — не трубы, как Пинчук, не металл, как Ахметов, а всего лишь фильмы, но классово они гораздо ближе к этим фигурам, чем к Коломойскому. Да и гораздо приятнее общаться с вежливым, всегда готовым прийти на помощь и аккуратно оплачивающим счета соседом из другого подъезда, чем со старым знакомым — обитателем квартиры сверху, время от времени тебя затапливающим, погашающим убытки по настроению и большим любителем поговорить. 

Но Игорь Валерьевич — человек непростой и, не дожидаясь решения суда в Лондоне, уже, похоже, начал подготовку к освоению облгазового наследства Фирташа. Да и на тендеры госкомпаний вдруг начали заявляться близкие ему фирмы, которых там не видели последние лет пять. Вполне может получиться, что, пока команда президента будет осваиваться, финансовые реки потекут вспять и утекут окончательно, не дожидаясь окончания срока действия контракта «95-го квартала» с «1+1». 

У недоброжелателей новой власти, конечно, еще будут поводы для злорадства. Да, в последний месяц котировки украинских ценных бумаг показывают неимоверный рост. Спустя два дня после выборов ВВП-варранты, выпущенные правительством Яценюка в 2015 г., достигли исторического максимума — 82% от номинала, показав рост 9,2% с воскресенья. Исторический минимум, к слову, был в ноябре 2016 г. — 28%. Это означает, что результаты выборов инвесторов более чем удовлетворили. 

Непонятно только, будут ли удовлетворены инвесторы вышедшими из-под административного контроля на свободный рынок судами, принявшими в последние месяцы ряд экзотических решений (по Приватбанку в том числе). А если новая власть восстановит хотя бы минимальный контроль над судебной системой, не будут ли они мечтать вернуть времена дикого рынка, потому что судебные решения внезапно подорожают? 

Члены команды. Они могут быть проблемой, а могут быть частью ее решения. Конечно, команда будет видоизменяться, поскольку далеко не весь ее состав способен к системной работе. Прогресс есть — говорят, в Офисе президента уже тестируется практика недельного планирования вместо «с утра на вечер». Но вот Кабмин, по природе, своей не может собираться на заседание, когда на премьера или президента снизойдет озарение, — тогда он станет генератором хаоса, а не порядка. И не может жаловаться на атмосферу в коридорах здания на Грушевского, гораздо более тяжелую, кстати, чем на Банковой — его переезд невозможен. Хотя…

Жадность. Да, у нас президент, который не подавлен геном жадности. Но никто сегодня не даст гарантии, что нынешние или будущие члены команды не захотят подняться на пару ступенек финансовой лестницы, чтобы смотреть олигархам прямо в глаза, а не снизу вверх. 

Стиль работы. Революционный дух носится по разным этажам Офиса президента, фонтанирующего указами и поручениями Кабмину по поводу и без оного. Если это было продиктовано предвыборной логикой — нехорошо, но ладно. Если такая практика укоренится, значит, к духу перемен присоединился призрак юристов администрации Ющенко, который тоже любил что-нибудь указать Кабмину, не имея на то никакого права.

Еще одна очень непростая проблема. Как уже говорилось, ранее наши уважаемые западные партнеры пришли к выводу, что президент, получивший массовую поддержку народа, может все. Полностью контролируемый парламент укрепил их мнение. Окончательно они утвердятся в этом после формирования Кабмина. И вот тогда президенту придется быть максимально убедительным, чтобы пояснить, почему Украина и после выборов не может выполнить все пункты Минских соглашений, включая политические, — ссылки на упрямых законодателей, которыми оперировал Порошенко, теперь бесполезны. На Банковой некоторые уже понимают, что политическая часть «Минска» — оружие большой разрушительной силы, применения которого страна может не выдержать. А в Москве это не просто понимают — там это знают. Первый диалог такого рода, сообщают источники, уже состоялся в ходе визита Зеленского в Берлин и особых последствий не имел, хотя последним наверняка не был. Уж слишком многим в Париже и Берлине надоели санкции…

Есть и вызовы, масштаб которых никому не понятен. Впервые в истории Украины треугольник «президент — Рада — Кабмин» — уже не треугольник, но еще непонятно — что. Может быть — круг, может — прямая линия, а может, и петля. Исходя из предыдущего опыта, можно, конечно, нафантазировать массу проблем в их отношениях. И что премьер вдруг вознесется ввысь и осознает собственную значимость, и что спикера поглотит мания величия, и что зеленые «Зе-депутаты» разбегутся, присосавшись к олигархам. Правда, по поводу «разбегутся» — говорят, в команде президента готовят разные методы, в том числе и напоминающие яркие эпизоды работы с нерадивыми кадрами 2014 г. 

В любом случае система будет не столько однопартийная, сколько «однобрендовая». А внутри этого бренда появится масса групп по интересам, в том числе, интересам людей, отправлявших мажоритарщиков в добрый путь по франшизе СН. Так что если в КПСС на финише ее существования была одна «Демплатформа», то в нашем правящем субъекте «платформ» будет больше, чем на киевском вокзале. 

Скажем честно, мы все в своих прогнозах функционирования «моновласти» ссылаемся на времена «сдержек и противовесов» как предохранитель от диктатуры. Но система сдержек и противовесов или превращалась в сговоры, или сдерживала всех так, что никто не мог и шагу ступить без скандала. Так вот, наш опыт сейчас почти ничего не значит.

Значить будет только то, что может каждый, как бы пафосно это ни звучало. Не много годного оставит после себя ушедшая власть, но гражданское общество, местами покусанное, частично скупленное, но все еще живое и действующее, имеет все шансы стать фактором. Гораздо более сильным, чем оппозиция, единственным достоянием которой теперь будет аренда парламентской трибуны время от времени и птичьи права. 

Но только настоящее, непрофессиональное гражданское общество, не «на контракте» — с горящими глазами, чистыми руками и душами. Тонко чувствующее болевые точки. Зажигающее свечи, а не старающееся осветить собой царство тьмы. Такому поверят. Оно и должно контролировать «однобрендовую» власть.